Бывшая. Путь познания. Книжный отзыв на «Зулейха открывает глаза», Гузель Яхиной
"-…И повезу я вас, граждане раскулаченные, и вас, граждане бывшие люди, в новую жизнь…
Бывшие люди? Зулейха не понимает: бывшие люди – это мертвецы»
Добротная, коммуникативно выверенная женская проза, без особых интеллектуальных излишеств и многослойных сюжетов. Книга — достойный результат обучения автора на сценарном факультете Московской школы кино. Архетипическая история «путешествия героини» — татарской женщины в Советской России 30-х годов прошлого века: семейная деспотия, раскулачивание, переселение, столкновение с рукотворным адом, выживание в голоде, холоде Сибирских лесов и внутреннее путешествие – путь познания: от отрицания себя, как личности, к открытию и принятию своих желаний в качестве значимой ценности. Сценарий книги выверен, читателя ведут по нему, как «собаку Павлова», упрощая восприятие и управляя эмоциями. Декорации коллективизации и сталинских репрессий надежно отвечают запросу современной читающей публики на «помнить, чтобы не повторить» и открытию не использованных еще в широких медиа сюжетов, демонстрирующих деградацию человека и социума в тоталитарном обществе.
В качестве одного из таких сюжетов история, когда в результате принятого в 1918 году декрета Совнарокома «О правах приема в высшие учебные заведения», в университеты хлынули рабочие и крестьяне, не имевшие начального и среднего образования, то есть – безграмотные. Тогда для обеспечения успеваемости ввели вахтовый метод вместо традиционного экзамена. Метод предполагал, что от группы сдавать экзамен приходит один ее представитель, а результат его сдачи проставляется во все зачетки, в следствие чего профессорский состав «старой» школы стремительно перемещался на грань или уже за грань помешательства. Впрочем, пребывать там ему пришлось недолго, непонимающая и не принимающая новых порядков профессура буквально через несколько лет будет представлять цвет русской интеллигенции на Соловках, множащихся со временем лагерях ГУЛАГА и переселенческих поселках в Сибири.
Книга практически с первых страниц навевает ассоциации с «Обителью» Захара Прилепина: то же время, те же вызовы. Как пережить земной ад и остаться человеком? Как действовал бы я в схожей ситуации? Cмогу ли? Даже номинация «Зулейхи» на премию «Большая книга», которую в прошлом году получила «Обитель», симптоматична. При этой схожести мне книга Гузель Яхиной импонирует больше. Ключевое отличие — в отношении к читателю. У Прилепина читатель буквально вымарывается в страхе, сомнениях, ужасе предполагаемой собственной слабости. Страх сковывает на фоне озлобленного, купающегося в своей порочности, вытаскивающего животные потребности и внутренних демонов повествования.
У Прилепина часть текста не несет содержательной функции, она сугубо коммерческая и вместе с тем терапевтическая для автора. Такая нарочитая коммерциализация и терапия скорее отталкивают вдумчивого читателя, заставляют отстраниться от книги и воспринимать историю, как набор фактов. Для фактов же лучше читать не художественную литературу, а первоисточники – дневники людей, прошедших Соловецкие лагеря – например, Лихачева, Мальгасова, Ширяева, Данзас, Чиркова, Анциферова и других. Задача «Обители» — открытие для массовой аудитории знания об ужасах сталинского времени, и именно ради этой массовости в ход идут уплощение и упрощение текста, игра на низменных потребностях читателей. Яхина в «Зулейхе», решая схожую задачу информирования массовой аудитории, не стремится к дешевой популярности за счет «жареного». Ее книга сдержаннее и потому сильнее. Присоединяя читателя к героине в ее сомнениях и страхах, Гузель Яхина проводит читателя через историю страны, дает возможность «прожить» ее, почувствовать и познать.
В плохую погоду книга читается за один день. По ней точно можно снять качественный сериал, все заготовки уже есть.
Сосланное и обчищенное крестьянство не сдавалось и при первой же возможности пыталось обзаводиться сельхозинструментами, скотом, копило имущество, то есть опять стремилось окулачиться. Глубина сего прискорбного для властей факта крылась в привычке работать осмысленно, планомерно, не позволяя себе тратить время и уж тем более таким трудом заработанные копейки ни на что, кроме инвестиций в будущее семьи. Именно это отличало раскулаченные крестьянские семьи от попавших в ту же историческую мясорубку бедняков, те не готовы были так планомерно и осознанно отказывать себе в сиюминутном, ради будущего. Правда, государство из наблюдений сделало выводы совсем другие: «кулацкий рост- немедленно прекратить; виновных наказать; кулаков, даже в ссылке так коварно проявивших свою неистребимую индивидуалистическую сущность, организовать в колхозы.»
Освобождение ссыльных крестьян проходило в разные сроки: в Красноярском крае в 1947 г., в Иркутской области в 1948 г., в Томской области в 1950 г., а в Кузбассе держали в ссылке до 1954 года включительно. В основном в родные места ссыльные могли выехать только после смерти Сталина.
Гузель Яхина. «Зулейха открывает глаза», АСТ, 2015
Книга в интернет магазине Озон
Книга в интернет магазине Лабиринт
Обратный отсчёт. Спецпоселенцы. Крестьянская трагедия. Фильм первый
Обратный отсчёт. Спецпоселенцы. Крестьянская трагедия. Фильм второй
Посмотрите также:
«Ложится мгла на старые ступени»
«Жизнь, как текст» Водолазкин Евгений. «Соловьев и Ларионов»
«Кто завоевал Монголию или уроки истории, которые нам так и не прочитали»
Для коллажа использованы:
-
Фото с презентации романа «Зулейха открывает глаза» Гухзели Яхиной на Московском фестивале «Книги России». Аркадий Колыбалов
-
Раскулачивание Ю. А. Зайцева. Чебоксары. 1929-30-е гг.
-
Спецпоселенцы на заготовке леса
-
Памятник на берегу реки Амур, на месте, где пришвартовалась первая баржа со спецпоселенцами и репрессированными гражданами. Надпись на памятнике: «Хотелось бы всех поимённо назвать, да отняли список и негде узнать…» А.Ахматова
